Любовная мишень - Страница 39

Дрожащими руками мужчина расстегнул блузку и распахнул ее. Янтарные глаза загорелись и стали золотистыми.

— Не было ни секунды ни днем, ни ночью, когда бы я не думал о тебе… не вспоминал тебя… не хотел, как сейчас. Ах, моя прекрасная, моя желанная… — прошептал граф.

Губы Энрико благоговейно касались ее кожи, ладони нежно сжимали груди, большие пальцы чувственно ласкали соски, заставляя Джейн от жгучего наслаждения выгибаться всем телом.

Когда он взял в рот сначала один напрягшийся розовый бутон, а затем другой, у женщины вырвался невольный стон. Бедра сами раздвинулись, словно умоляя как можно скорее слиться с ней в одно целое. Сквозь тонкую ткань она чувствовала давление его возбужденной плоти и дрожала в предвкушении осуществления своего желания.

Она хотела доставить ему наслаждение, удовлетворить его так, как не снилось бы ему и во сне. Полностью принадлежать ему и достичь небесного блаженства в его объятиях. И вдруг она, не веря себе, почувствовала, что Энрико откатился от нее в сторону, и услышала его вдруг ставший чужим голос:

— Это безумие.

— Энрико… — Поднявшись на колени, она вцепилась в его рубашку и ощутила ладонями сумасшедшее биение его сердца. — Что-то не так?

Мужчина невесело рассмеялся.

— Точнее, все не так, голубка, правда?

— Ты говорил, что хочешь меня. — Гордость больше не имела значения.

— Да, — тихо ответил Сальвадоре. — Я хочу тебя так сильно, что готов забыть о чести и всем остальном, лишь бы на время раствориться в тебе. И в результате лишиться души, — с мрачной горечью добавил граф.

Золотое сияние солнца дробилось в листьях нависающих над ними деревьев и превращалось в мерцающие капли, которые жгли глаза. Пытаясь не плакать, Джейн дрожала и зябко куталась в расстегнутую блузку.

— Прости меня, Дженни. — Энрико взял ее стиснутые кулаки и поднес к губам. — Мне следовало остаться в Мадриде. — Энрико посмотрел в небо и дрогнувшим голосом произнес: — Я должен был знать, что не могу доверять себе.

Затем он снова взглянул на потрясенную, все еще стоявшую перед ним на коленях женщину и слегка смягчился:

— Не надо меня ненавидеть. Попробуй понять, почему мне пришлось стать сильным… за нас обоих… в тот момент, когда казалось, что возврата нет.

Собрав остатки чувства собственного достоинства, Джейн умудрилась встать и начала неуклюже застегивать пуговицы. Очевидно, ты не полюбил меня так, мрачно думала она, чтобы забыть о гордости, чести и даже здравом смысле, ты не готов принести все это в жертву… как сделала я. Невысказанные слова гудели в ее мозгу и жгли сердце. Нужно что-то сделать, мучительно думала она. Что же?

— Ты отвезешь меня обратно? — Она подняла подбородок. — Я… должна собрать вещи.

Граф молча кивнул.

Обратный путь показался бесконечным. Энрико смотрел только вперед. Его лицо напоминало бронзовую маску. Всю дорогу они молчали.

К ее облегчению, он остановился прямо у дверей флигеля. Джейн тут же выбралась наружу, стремясь уйти подальше от него, пока она еще могла держать себя в руках. Но граф пошел за ней, и, остановив в дверях, повернул лицом к себе, положил руки на ее плечи и хрипло сказал:

— Не надо меня ненавидеть, моя любимая. Я этого не вынесу. Все к лучшему. Мы должны верить в это.

— Да, — через силу улыбнулась Джейн. — Все к лучшему. — Она попятилась, протягивая ему руку. — До свидания, сеньор.

— Дьявол! — прошипел он. — К черту! Так не расстаются, Дженни. Вот как надо! — Энрико обнял ее и медленно, крепко поцеловал в губы. — Прощай! — Не выпуская Джейн из объятий, он начертил крест у нее на лбу и очень тихо сказал — Запомни навсегда. Так же, как я.

А потом повернулся и ушел. Джейн стояла и молча смотрела ему вслед. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой.

Глава 14

На кровати стоял чемодан. Собирая вещи, Джейн решила надеть простое узкое черное платье с разрезом. Осталось вытерпеть последнюю трапезу, горько подумала она.

Она уже почти собрала вещи, когда раздался стук в дверь. Спустившись по лестнице, Джейн с удивлением увидела ожидавшую ее на крыльце кислолицую горничную графини. Нужно перестать называть ее так, виновато подумала Джейн. Она попыталась радушно улыбнуться, но ответа не получила. Честно говоря, горничная выглядела еще более хмурой, чем обычно. С помощью нескольких испанских слов она объяснила, что сеньора Каприати и дети вернулись и Джейн ждут на вилле.

Стоило Джейн войти в дом, она поняла: что-то стряслось.

В дверях кухни стояла обескураженная Хуанита; из гостиной доносились крики графини, время от времени перемежавшиеся сдержанными репликами Паулы.

— Что случилось? — спросила Джейн.

— Ага! — Монсерат обернулась. — А вот и пресловутая сеньорита Колдер. Может, она сумеет объяснить эту тайну?

— Мама! — тут же воскликнула Паула. — Ты не имеешь права…

— Я имею право на все. Мы ничего не знаем об особе, которая взялась неизвестно откуда и так кстати оказалась в этом доме. У нее нет ни отзывов, ни рекомендаций от знакомых нам людей.

— Кроме Энрико, — с несчастным видом вставила Паула.

Графиня пренебрежительно махнула рукой.

— Это знакомство всегда казалось мне подозрительным. Кто знает, кем они приходятся друг другу и какие виды имела на него эта… эта шлюха?

— Как вы смеете? — Джейн вспыхнула от гнева.

— О, не притворяйтесь невинной овечкой, сеньорита! Думаете, мы слепы и не видим, какими глазами вы смотрите на моего пасынка?..

Раздался тихий сдавленный звук, и Джейн увидела, что по щекам Марии побежали слезы.